«Сегодня появилось достаточно серьезное поколение молодых режиссеров, которые ищут новые пути в понимании театра и способы обогащения театрального языка. К ним уже пришел первый успех – победы в региональных театральных фестивалях, номинации и награды на фестивале «Золотой маске». 

Пермский Театр-Театр после реконструкции предлагает высокие современные технологии для решения задач режиссеров. Мы хотим сделать лабораторию в истинном понимании этого слова – не задел, подготовку к будущему спектаклю, а путь в неведомое. Творчество – это создание нового. 

На основе литературного материала, собственных фантазий, интервью по системе «вербатим» режиссеры, сценографы, балетмейстеры, композиторы, используя новые сценические технологии, будут заниматься поиском выразительных средств, которые органично войдут в любой сценический материал. Эта лаборатория-разведка. Мы должны понять, как машинерия и современные сценические технологии перестают быть техническим аттракционом, а естественно входят в ткань спектакля». 

Первым участником Лаборатории режиссуры в этом году стал Данил Чащин – режиссер театра и кино, гран-призер и лауреат международных, всероссийских театральных и кинофестивалей, участник специальных программ RussianCase и «Детский weekend» Национальной театральной премии «Золотая Маска», член гильдии театральных режиссеров России. Данил закончил Тюменскую государственную академию культуры, искусств и социальных технологий (кафедра режиссуры, мастерская М. В. Жабровец), а затем магистратуру Школы-студии МХАТ (мастерская В. А. Рыжакова) при Центре имени Вс. Мейерхольда. Для постановки в рамках Лаборатории на пермской сцене молодой режиссер выбрал пьесу Саймона Стивенса, написанную по роману Марка Хэддона «Загадочное ночное убийство собаки» (перевод – Ольга Бухова). 

В центре истории – подросток с аутизмом Кристофер. В его дворе вилами закололи соседскую собаку, и юноша начинает свое «детективное расследование», пытаясь понять, кто это мог сделать и зачем ему это было нужно. В результате его общения с соседями выясняется, что далеко не все хотят с ним на эту тему разговаривать. Но Кристоферу удается кое-что узнать, и это меняет его жизнь. 

«Перед тем, как взяться за эту пьесу, я много читал про аутизм, смотрел фильмы, общался с такими людьми в жизни. В эскизе, кстати, мы использовали аудиофрагменты из документальной ленты Любови Аркус «Антон тут рядом». 

Когда мы начали ставить спектакль, мы обсудили с артистами Театра-Театра, что не будем рассматривать аутизм как медицинский диагноз. Для меня это, прежде всего, некое общечеловеческое внутреннее психологическое состояние, это ощущение, что ты один. Симптомы аутизма в большей или меньшей степени есть в каждом. Всем хочется отгородиться от этого жестокого мира, закрыться створками. В пьесе «Загадочное ночное убийство собаки» подросток с аутизмом находится в экстремальной ситуации, его психика катализирует общечеловеческие страхи. Ощущение незащищенности появляется в каждом, если рядом нет близкого человека. Кристофер в буквальном смысле существует, пока о нем заботятся, пока его любят, и перестает существовать, когда он никому не нужен. Наверное, это и про нас всех. Да, в отличие от подростка с аутизмом, мы научились ориентироваться в метро, использовать в предложениях метафоры, покупать билеты на поезд... Но так же, как и он, мы не можем научиться одиночеству. Одиночество можно только терпеть. Ему нельзя научиться…». 

После показа эскиза все желающие смогли принять участие в обсуждении увиденного. Куратор Лаборатории и коллеги Данила Чащина высказали свое мнение и попытались подвести первые итоги. 

«Штанкеты, круг, кольцо – это подручные средства, они практически одинаково работают на разных сценических площадках. А вот какую зрительскую реакцию вызывают эти механизмы –другой разговор. Я не думаю, что эмоции от вращения кольца на спектакле «Пьяные» такие же, как от подобного движения в эскизе «Загадочное ночное убийство собаки». 

В зарисовке Данила прекрасно придуман подвес: герой висит над сценой, и его пластика сразу настораживает, выдает его необычность. Подросток завис между небом и землей – зависло и его сознание. Подвес красный, словно кровеносная система или необрезанная пуповина. Я отметил много режиссерских находок. Войдут ли они в полноценный спектакль и как будут работать? Покажет время. В этом и заключается прелесть эскиза: лабораторная работа – всего лишь проверка одного из возможных путей». 

«Важно, что вы создали ткань, которая мне очень нравится – она про то, как я чувствую. Почему в зале мы все оказались в каком-то едином пространстве? Потому что все чувствовали примерно одно и то же. Вы создали редкий спектакль, который начинает работать с первой секунды. Это дорогого стоит. За счет того, как все выстроено, ты включаешься моментально, эмоционально зацепляешься и становишься близок к персонажу, идешь с ним. Получилась очень точная история. Артисты замечательно существуют на сцене, и без них новые механизмы так не сработают, конечно. Но интересная вещь: современная машинерия – лично мне – дает сильное ощущение какого-то будущего, ощущение, что все будет продолжаться, что после спуска в метро будет восхождение. Машинерия делает эскиз не пессимистичным». 

«Лаборатория была посвящена техническим возможностям сцены Театра-Театра и тому, как за счет этих возможностей можно рассказывать истории и проецировать их на зрителя, сидящего в зале. И в этом плане все сложилось. Сначала герой оторван от всех – тут и пластика, и то, что он висит над сценой. Потом постепенно за счет медитативной динамики, механического вращения кольца мы погружаемся в его самочувствие, в его мир, в его проблему. Важный момент, когда в голову Кристоферу приходит идея расследовать убийство и он начинает свой «путь героя», в эскизе детально не прорисован. Мне кажется, работая над полноценным спектаклем, следует обратить на него внимание, чтобы разворот от детективного сюжета к психологическому получился более эмоциональным». 

«Многие из нас почувствовали себя этим самым подвешенным между небом и землей человеком, задающим главный вопрос: где рай?». Михаил.

«Очень хорошо сработала камера: зритель видит крупно персонажей глазами Кристофера. Видеоряд компенсировал слишком большое расстояние от подростка до мамы. Для меня именно камера была центром его мира, я смотрела на происходящее словно изнутри его мира. Эффекты расфокуса, «размножения» картинок усиливали эмоциональное впечатление...». Анна.

«Я периодически закрывала глаза, слушала текст, чтобы прочувствовать спектакль». 

«Я мама аутиста и знаю ситуацию изнутри. В эскизе все получилось, вы попали точно в ощущения, в пластику… Что касается социальной задачи спектакля, думаю она в том, чтобы показать зрителям, что жить с таким ребенком не страшно – страшно равнодушие и непонимание со стороны людей. Страшно, когда аутист просит конкретной помощи, а окружающие не хотят ее оказать: не понимают, зачем ему карта, если здание находится почти рядом. Поверьте, аутисты все смогут, если мы будем их поддерживать. Очень ждем полный формат спектакля. Кредит доверия выдан на 100%». Светлана.

«В восторге! Гончарук неподражаем, очень яркая и похожая пластика, речь. Режиссер и вся команда большие молодцы! И очень теплое общение после спектакля». Ева.