2 мая на «Сцене-Молот» состоится премьера музыкального спектакля «Жизнь в красном цвете» (16+). Его создаёт коллаборация авторов: в качестве режиссёра выступает Марк Букин, на сцене – музыканты оркестра Пермского театра оперы и балета, за дирижёрским пультом – Валерий Платонов. В постановке задействованы солистки Пермской оперы Надежда Павлова (сопрано) и Наталья Буклага (меццо-сопрано), а также артист ТТ Александр Гончарук (чтец). В основе такого необычного для Театра-Театра спектакля – две концертные пьесы выдающегося композитора XX века Эдисона Денисова: «Голубая тетрадь» и «Жизнь в красном цвете». 

Яркий представитель авангардной музыки 60-х годов XX века. Свободомыслящий, независимый, бескомпромиссный. Вряд ли кто-то мог представить, что таких эпитетов однажды заслужит мальчик из Томска, сын радиофизика и рентгенолога, родившийся в 1929 году. Но отец дал мальчику воистину пророческое, хоть и непривычное для русского уха имя Эдисон – в честь американца, который известен в том числе как изобретатель фонографа. Ведь это изобретение сделало возможным запись звука, а значит, и музыки. 

Музыкой Эдисон Денисов начал заниматься достаточно поздно – с 12 лет. Однако его невероятная настойчивость и целеустремлённость позволяли ему достигать больших успехов в короткие сроки. Мальчик освоил мандолину, кларнет и гитару, самостоятельно изучил нотную грамоту, а в 16 начал заниматься игрой на фортепиано. Также он организовал небольшой оркестр, в который входили его друзья-мальчишки. Играли юные музыканты на инструментах, которые были под рукой. Денисов сам транскрибировал для своих «коллег» вокальные и инструментальные произведения. Это умение, которым музыканты овладевают в процессе обучения, по-видимому, было у мальчика природным. 

Первое высшее образование Эдисон Денисов получил на физико-математическом факультете Томского государственного университета – изучал функциональный анализ. В 1951 году он поступил в аспирантуру, и профессора пророчили ему карьеру блестящего математика. Но как же музыка? Ведь Денисов начал сочинять её ещё в 17 лет, а в 1950 году параллельно с учёбой по основной специальности закончил вечерние курсы музыкального училища. Музыка занимала всё больше места в жизни молодого человека, и нужно было сделать выбор. 

Денисов принял решение просить совета у Дмитрия Шостаковича – композитора, музыкой которого восхищался, – и выслал своему кумиру несколько собственных сочинений. В ответ он получил от Шостаковича их детальный анализ, а также следующее послание: «Дорогой Эдик! Ваши сочинения поразили меня. Мне кажется, что вы обладаете большим композиторским дарованием, и будет большой грех, если вы зароете его в землю». Итак, выбор был сделан. А с композитором, оказавшим такое влияние на жизнь Эдисона Денисова, тот оставался в близких дружеских отношениях вплоть до смерти Шостаковича. 

Музыковеды отмечают в ранних сочинениях Денисова, относящихся к 50-ым годам, сильное стилевое влияние музыки его кумира. Кроме того, в нескольких произведениях Эдисона Денисова тот в качестве дани уважения учителю «зашифровал» музыкальную монограмму Шостаковича – «D – Es – C – H» (ноты ре, ми-бемоль, до и си, соответствующие инициалам «Д. Ш.»). Одна из его пьес 1969 года даже носит такое название. Себя композитор тоже «вписывал» в свои сочинения через хроматические интонации «E – D – Es» (ми – ре – ми-бемоль) и «D – E – Es» (ре – ми – ми-бемоль). 

В 1951 году Эдисон Денисов поступил на композиторское отделение Московской консерватории (класс композиции Виссариона Яковлевича Шебалина), где отучился 8 лет – 5 курсов плюс аспирантура. После окончания обучения начал работать ассистентом в классе музыкального анализа, затем более 30 лет преподавал инструментовку и чтение партитур, но на кафедру композиции он был приглашён только после наступления эпохи перестройки, что было более чем объяснимо. 

В 60-е годы Эдисон Денисов начал самостоятельно исследовать творчество классиков XX века, по идеологическим причинам не допущенных к изучению в рамках консервато́рских курсов: Бартока, Стравинского, Дебюсси, а также композиторов Новой венской школы (Шёнберг, Берг, Вебер). С середины 60-х годов Денисов стал выезжать за границу и увлечённо знакомиться с новейшей европейской музыкой. Ноно, Берио, Штокхаузен, Булез, Ксенакис, Дютийё – композиторы, которые внесли свой вклад в становление собственного музыкального языка Эдисона Денисова. Его стиль того времени можно охарактеризовать как сплав русской народной культуры и европейской композиторской техники. 

В 1964 году Эдисон Денисов создал кантату «Солнце инков» для сопрано и ансамбля на стихи чилийской поэтессы Габриэлы Мистраль. Сам композитор окрестил своё произведение «Опусом №1». Сочинение было написано в двенадцатитоновой технике, которая официально рассматривалась как «буржуазная» и практически запрещённая. Исполнение было под угрозой до последнего момента, и только благодаря авторитету дирижёра Геннадия Рождественского премьера «Солнца инков» состоялась 30 ноября 1964 года в Ленинграде. На втором концерте около зала стояла милиция. Кантатой заинтересовались на Западе, и уже летом 1965 года сочинение Денисова прозвучало в Дармштадте и Париже, после чего композитор получил европейскую известность. Его произведения исполнялись в Милане, Гамбурге, Таллине, Берлине, но особенно тесную связь композитор всю жизнь сохранял с Францией. Даже в его трудах по теории музыки исследователи находят «французский след». 

Сам Эдисон Денисов блестяще владел французским языком, глубоко знал и ценил французскую литературу и поэзию, ряд его сочинений написан на французском. Например, к опере «Пена дней» по роману поэта Бориса Виана (опера написана в 1981 г.; в 1986 году состоялась ее мировая премьера в Париже, а в 1989 году – первая и единственная на данный момент премьера в России, на сцене Пермского академического театра оперы и балета им. Чайковского), ещё не переведённому на русский, Денисов сам написал либретто на французском языке. То же можно сказать об опере «Четыре девушки», для которой к пьесе Пабло Пикассо композитор прибавил стихи Рене Шара и Анри Мишо. Именно во Францию Эдисон Денисов будет отправлен на лечение после тяжелейшей автокатастрофы в 1994 году. Там он проведёт последние два года в жизни, там же – в Париже, почётным гражданином которого он являлся, – на кладбище Сен-Манде найдёт последний приют. 

А на родине Денисова заклеймили «авангардистом». В ноябре 1979 года на VI съезде Союза композиторов Тихон Хренников подверг жёсткой критике творчество семи композиторов, в числе которых был и Эдисон Денисов. Поводом для выступления Хренникова стало несанкционированное включение произведений Елены Фирсовой, Дмитрия Смирнова, Александра Кнайфеля, Виктора Суслина, Вячеслава Артёмова, Софии Губайдулиной и Эдисона Денисова в программы музыкальных фестивалей в Кёльне и Венеции. По словам Хренникова, их музыка была написана только ради необычных тембровых комбинаций и эксцентричных эффектов, где музыкальная мысль если и присутствует, то тонет в потоке неистовых шумов, резких выкриков и невразумительного бормотания. Иронично, что в 1948 году на I съезде примерно в таком же тоне критиковалось творчество Шостаковича... «Хренниковской семёрке», как стали именовать эту группу, был объявлен официальный бойкот. Эти фамилии внесли в «чёрные списки» радио, телевидения и концертных организаций. Опале Денисова способствовала и его личная позиция: композитор никогда не действовал в угоду официальным установкам и писал только ту музыку, которую диктовала ему внутренняя необходимость. 

В спектакле «Жизнь в красном цвете» прозвучат две концертные пьесы Эдисона Денисова – «Голубая тетрадь» и «Жизнь в красном цвете». Хотя первое написано на 11 лет позже второго, по замыслу постановщиков, подробности которого мы пока не станем раскрывать, произведения должны звучать именно в таком порядке. 

«Голубая тетрадь» (1984) – произведение, состоящее из стихов Александра Введенского и текстов Даниила Хармса, для сопрано и чтеца. Состав инструментов – скрипка, виолончель, два фортепиано и три группы колоколов. «Голубая тетрадь» написана в жанре инструментального театра. Эдисон Денисов здесь во второй раз соприкасается с эстетикой абсурда (первым обращением к ней можно считать оперу «Пена дней»). 

Категория абсурда занимала значимое место в творчество поэтов объединения ОБЭРИУ, куда входили Хармс и Введенский, русские авангардисты 20-х – начала 30-х годов. Тексты Хармса в пьесе Денисова отданы чтецу, поэзия Введенского – сопрано. Иногда обе партии соединяются в контрапункте. Чтение своей «немузыкальностью» подчёркивает мысль о прочном вхождении абсурдного в повседневность, но помещено оно в необычный звуковой контекст, дающий ощущение выхода в далёкое от обыденной жестокости смысловое пространство. Ещё один идейный стержень «Голубой тетради» – образы, рисующие тему смерти. Но это не реквием, а сюрреалистическое, абсурдное иносказание сюжетов, связанных с ним. Через неявные аллюзии на духовный жанр композитор поднимается от простого обыгрывания «абсурдизмов» окружающей жизни на уровень философских обобщений: от быта – к бытию. 

В «Голубой тетради» сталкиваются лирика и ирония, философия и анекдот. Мир образов Введенского – сложный, загадочный; поэт стремится найти внутренний смысл явлений. Мир Хармса – гротеск, черный юмор; бытовые подробности делают его похожим на реальность, но мир этот абсурден. Это два полюса, две грани жизни. К концу произведения они сближаются. Хармс становится всё более серьезным, исчезают элементы хоть и черного, но всё же юмора. 

«Жизнь в красном цвете» (1973) написана для меццо-сопрано, флейты, кларнета, скрипки, виолончели, фортепиано и ударных. Это семичастный вокальный цикл на стихи Бориса Виана разных лет. Друг другу противопоставлены лирико-философский и гротесково-саркастический тематические пласты. «Жизнь в красном» – это жизнь военной и послевоенной Франции: страх, пессимизм, жестокий сарказм и мрачный гротеск. Таковы вторая, третья и пятая части цикла. Им противопоставлены мучительные и тягостные размышления о ценностях жизни – единство достигается при помощи обрамления цикла лирико-философской линией. «Жизнь в красном цвете» любопытна ещё и тем, что здесь впервые в творчестве Эдисона Денисова появляется джазовые образы и аллюзии на песни французских шансонье, что связано с фигурой Бориса Виана, который сам был джазовым трубачом и шансонье.